Второй живой герой. Начало двадцатого столетия. Меня предупреждали, но я не верила. Знание конечно сила, но не очень понимаю, к чему эту силу применить. Будем над этим работать
Петр Сергеевич Овечкин — штабс-капитан врангелевской армии, сотрудник контрразведки. Из короткого разговора Овечкина с Валеркой в бильярдной можно в целом выстроить биографию Овечкина. Так, после того, как Валерка сказал, что жил в Петербурге «на Зелениной», Овечкин ответил, что пять лет жил по соседству, в казармах гренадерского полка. Очевидно, что речь идёт о лейб-гвардии Гренадерском полке, казармы которого расположены хоть и неблизко от Зелениной, но на одной Петроградской стороне, в треугольнике улица Чапаева-Казарменный переулок-Петроградская набережная.
Овечкин, видимо, поступил в полк или рядовым, затем закончив пехотное училище, или же сразу после училища распределился в полк. Учитывая, что училище обычно оканчивали в 21-22 года, а также в контексте последующего упоминания начала войны, можно говорить о том, что Овечкин жил в казармах в 1909—1914 гг. и, соответственно, родился в 1887/1888 гг. Получается, в фильме ему 32-33 года, то есть столько же, сколько на тот момент было и исполнившему роль Армену Джигарханяну.
В 1914—1918 гг. лейб-гренадеры воевали на Юго-Западном фронте (так, в августе 1914 г. они отличились в Галицийской битве). Судя по тому, что у Овечкина есть Орден Святого Владимира 3-ей и Святого Георгия 4-й степени, он отличился в боях, перенёс контузию (характерное подёргивание шеей) и был повышен в звании до штабс-капитана (войну он, очевидно, начал подпоручиком или поручиком). В третьей части эпопеи поручик Перов называет Овечкина «опытным разведчиком», что позволяет говорить о том, что Овечкин во время войны служил во фронтовой разведке.
После расформирования полка в начале 1918 г. 18 его офицеров приняли участие в Первом Кубанском походе Добровольческой армии. Овечкин в нём не участвовал, иначе у него на кителе был бы знак первопоходника. Таким образом, с одной стороны, неизвестно, когда Овечкин присоединился к Белому движению, а с другой — что он делал с зимы 1918 по апрель 1920 гг. (момент образования очередного белого правительства в Крыму).
Нет сил сейчас ночью рассуждать, кто придумал "уродцев", теоретизировать, расписывать, восхищаться. Но как?! Какой такой психолог, доктор, женщина, автор поймал эту фишку первым? Идеальный злодей. Физический дефект. Жано. Мсье Ф. Овечкин. Лё Шифр. Кривые, косые, хромые, одноглазые, контуженные. И всегда изящные во всём остальном. У кого на полке та Нобелевская премия в понимании женского сердца, которая положила начало всем этим демоническим трюкам со внешностью?
У слепых безрадостные лица, И лампады меркнут, не горя, И, понурясь, бледная царица Оперлася на руку царя.
Из казны, казны своей богатой Царь дарит убогих и слепцов. Следом ходит шут его горбатый, Тешит двор игрою бубенцов.
Потускнели ризы и оклады, Замер, смолк слепых убогий хор... Царь с царицей, стоя у ограды, На высокий крестятся собор.
За оградой — рев и гул победный, Вкруг царя — бояре и попы. Ходит шут, звенит игрушкой медной И мигает в сторону толпы.
Выбор Богдана
Иосиф Бродский x x x
В деревне Бог живет не по углам, как думают насмешники, а всюду. Он освящает кровлю и посуду и честно двери делит пополам. В деревне Он - в избытке. В чугуне Он варит по субботам чечевицу, приплясывает сонно на огне, подмигивает мне, как очевидцу. Он изгороди ставит. Выдает девицу за лесничего. И в шутку устраивает вечный недолет объездчику, стреляющему в утку. Возможность же все это наблюдать, к осеннему прислушиваясь свисту, единственная, в общем, благодать, доступная в деревне атеисту.
Не разлучайся, пока ты жив, Ни ради горя, ни для игры. Любовь не стерпит, не отомстив, Любовь отнимет свои дары.
Не разлучайся, пока живешь, Храни ревниво заветный круг. В разлуке вольной таится ложь. Любовь не терпит земных разлук,
Печально гасит свои огни, Под паутиной пустые дни. А в паутине — сидит паук. Живые, бойтесь земных разлук!
Выбор Богдана
Мария Попова Котёнок
В подвале, среди барахла и картонок, У серенькой кошки родился котёнок. Беспомощно тычась в пушистую шкурку, Беспечно сосал он счастливую Мурку. И кошка, к сыночку прижавшись бочком, Лаская шершавым своим язычком, Негромкую песню ему напевала И всё целовала его, целовала... А где-то смеялись и плакали люди, А где-то из страшных палили орудий, Политики земли делили на части, И кто-то мечтал о богатстве и власти. И только в подвале, под старой доской, Царили гармония и покой. И серая Мурка была, несомненно, Для новорождённого -центром Вселенной
Будь, пожалуйста, послабее. Будь, пожалуйста. И тогда подарю тебе я чудо запросто. И тогда я вымахну - вырасту, стану особенным. Из горящего дома вынесу тебя, сонную. Я решусь на все неизвестное, на все безрассудное,- в море брошусь, густое, зловещее,- и спасу тебя!.. Это будет сердцем велено мне, сердцем велено... Но ведь ты же сильнее меня, сильней и уверенней! Ты сама готова спасти других от уныния тяжкого. Ты сама не боишься ни свиста пурги, ни огня хрустящего. Не заблудишься, не утонешь, зла не накопишь. Не заплачешь и не застонешь, если захочешь. Станешь плавной и станешь ветреной, если захочешь... Мне с тобою - такой уверенной - трудно очень.
Хоть нарочно, хоть на мгновенье,- я прошу, робея,- помоги мне в себя поверить, стань слабее.
Мой выбор
Валерий Брюсов Женщине
Ты — женщина, ты — книга между книг, Ты — свернутый, запечатленный свиток; В его строках и дум и слов избыток, В его листах безумен каждый миг.
Ты — женщина, ты — ведьмовский напиток! Он жжет огнем, едва в уста проник; Но пьющий пламя подавляет крик И славословит бешено средь пыток.
Ты — женщина, и этим ты права. От века убрана короной звездной, Ты — в наших безднах образ божества!
Мы для тебя влечем ярем железный, Тебе мы служим, тверди гор дробя, И молимся — от века — на тебя!
Я помню чудное мгновенье: Передо мной явилась ты, Как мимолетное виденье, Как гений чистой красоты.
В томленьях грусти безнадежной В тревогах шумной суеты, Звучал мне долго голос нежный И снились милые черты.
Шли годы. Бурь порыв мятежный Рассеял прежние мечты, И я забыл твой голос нежный, Твои небесные черты.
В глуши, во мраке заточенья Тянулись тихо дни мои Без божества, без вдохновенья, Без слез, без жизни, без любви.
Душе настало пробужденье: И вот опять явилась ты, Как мимолетное виденье, Как гений чистой красоты.
И сердце бьется в упоенье, И для него воскресли вновь И божество, и вдохновенье, И жизнь, и слезы, и любовь.
Мой выбор
Александр Блок x x x
В моей душе больной и молчаливой Сложилась песня чудная одна, Она не блещет музыкой красивой, Она туманна, сумрачна, бледна. В ней нет напева, звук ее нестройный Не может смертный голос передать, Она полна печали беспокойной... Ее начало трудно рассказать... Она одна сложилась из созвучий Туманной юности и страждущей любви, Ее напев чарующий, певучий Зажег огни в бледнеющей крови. И счастлив и несчастен бесконечно Тот смертный, чью она волнует кровь, Он вечно страждет, радуется вечно, Как человек, как гений, как любовь!..
Долго время в Замке Страха, Где я в полночь света жду, Где мелькает только плаха В нескончаемом бреду...
Пробуждая мертвый шорох, Срок за сроком бьют часы... Призрак черепа в узорах В беге линий — знак косы...
В пестроте дневного звона, На случайный смутный звук Отвечает горечь стона, Бледность лиц и трепет рук...
В долгий час ночного круга Скорбно смотрит в лунный прах Мука детского испуга В отуманенных зрачках...
В древнем замке — безысходно — Боль всегда и боль везде... И душа — как цвет бесплодный Белых лилий на воде...
Выбор Богдана
Кучуков Алексей Петрович Горе от ума
Писать стихи дрожащею рукой, Забыв о целомудрии бесстыдства, Нарушив утра призрачный покой, В котором ничего уже не снится -
Не это ль горе? Горе от ума, От недосыпа красными глазами Перебирать уснувшие слова, Которые соединятся сами
В неровный строй из рифм и полустрок Когда душа запросится наружу, Как будто говоря: - Ну как ты мог Держать меня запрятанной? К тому же -
Не ты, поэт, достоин божества, А божество достойно милых строчек, Что тянутся со дна из-под вина, Когда ты только ими озабочен!
Не дрейфь, поэт! Пусть в муках, пусть в тоске Тебя преследует и просится наружу, Что неподвластно звону в кошельке, Что согревает многих... даже в стужу...