Наблюдатель
Вольный пересказ
Скажите, а был ли он счастлив? В неполных восемнадцать лет он лишился первой и единственной любви и чуть не лишился жизни. Практически с этого же момента и на протяжении всей жизни его сопровождает женщина, готовая пожертвовать ради него всем. Она превращается практически в его служанку, следую за ним неотступно и предано. Она впитала весь мрак его комнат и всю холодность его души. Как мы знаем, она родила ему сына, похожего на него во многом, а, когда это необходимо, слишком отличного.
Ещё юношей он достиг вершины своей карьеры. аккуратный в разговоре и жестокий в приказаниях, он внушал окружающим волнение, неприязнь и страх. (Ну же, бывший Советский Человек, представь КГБ! Берия не был особо симпатичен почти никому)))
Он имел и делал всё, что хотел. А я всё равно спрашиваю о счастье. Да, спрашиваю. Его жизнь кажется нам пропитанной сумрачным духом затхлости, мёртвого спокойствия, отсутствия желаний. Ведь только единицы могли видеть его другим, замечать на его губах странную холодную улыбку, говорить с ним спокойно, чуть весело и раскованно. Только единицы могли представить, каким он был на самом деле.
Скажите, а был ли он счастлив? В неполных восемнадцать лет он лишился первой и единственной любви и чуть не лишился жизни. Практически с этого же момента и на протяжении всей жизни его сопровождает женщина, готовая пожертвовать ради него всем. Она превращается практически в его служанку, следую за ним неотступно и предано. Она впитала весь мрак его комнат и всю холодность его души. Как мы знаем, она родила ему сына, похожего на него во многом, а, когда это необходимо, слишком отличного.
Ещё юношей он достиг вершины своей карьеры. аккуратный в разговоре и жестокий в приказаниях, он внушал окружающим волнение, неприязнь и страх. (Ну же, бывший Советский Человек, представь КГБ! Берия не был особо симпатичен почти никому)))
Он имел и делал всё, что хотел. А я всё равно спрашиваю о счастье. Да, спрашиваю. Его жизнь кажется нам пропитанной сумрачным духом затхлости, мёртвого спокойствия, отсутствия желаний. Ведь только единицы могли видеть его другим, замечать на его губах странную холодную улыбку, говорить с ним спокойно, чуть весело и раскованно. Только единицы могли представить, каким он был на самом деле.